Неточные совпадения
— Нет, вот этого уж не позволю, не позволю! — вскипела вдруг гневом Лизавета Прокофьевна и быстро устремилась вслед
за Аглаей.
За нею тотчас же
побежали и
сестры. В комнате остались князь и отец семейства.
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и смех затихли
за дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он был не совсем доволен. Он думал: болтнули что-то и ушли. Дали бы лучше записочки. Но уже поздно тут стоять и ждать.
А
сестра его, как нарочно, розанчик-розанчиком, премилушка; так разодета: брошки, перчаточки, браслетики, — словом сказать, сидит херувимчиком; после вышла замуж
за превосходнейшего человека, Пыхтина; она с ним
бежала, обвенчались без спросу; ну, а теперь все это как следует: и богато живут; отцы не нарадуются!..
Дядя же князь Яков, не любивший никого раздражать, был чрезвычайно вежлив с
сестрою, старался ей делать услуги, и если она его
за чем-нибудь посылала, то он
бежал со всех ног, чтоб исполнить это скорее, и, подавая княжне требуемую вещь, непременно целовал ее руку.
— Видите, — начала Софья Ивановна, — вот так-то часто говорят ничего, ничего; можно, говорят, и одной женщине идти, если, дескать, сама не подает повода, так никто ее не тронет; а выходит, что совсем не ничего. Идет, представьте себе, Иденька от
сестры, и еще сумерками только; а
за нею два господина; один говорит: «Я ее поцелую», а другой говорит: «Не поцелуешь»; Идочка
бежать, а они
за нею; догнали у самого крыльца и поцеловали.
— Чего зря-то: неминучее дело. Не
за себя хлопочу, а
за сестер. Вон слухи пали, Гарусов
бежал с своих заводов… Казачишки с ордой хрестьян зорят. Дойдут и до нас… Большой ответ дашь, игумен,
за души неповинные. Богу один ответ, а начальству другой… Вот и матушка-воеводша с нами страдать остается, и
сестра Фоина в затворе.
— Кузьма молчит, только мрачность на себя напустил зверскую и заниматься совсем перестал. Я
за него рад, что
сестра уезжает, право, а то просто извелся человек; мучится, тенью
за ней ходит, ничего не делает. Ну, уж эта любовь! — Василий Петрович покрутил головой. — Вот и теперь
побежал привести ее домой, будто она не ходила по улицам всегда одна!
— Ради милого и без венца нашей
сестре не жаль себя потерять! — сказала Фленушка. — Не тужи… Не удастся свадьба «честью», «уходом» ее справим… Будь спокоен, я
за дело берусь, значит, будет верно… Вот подожди, придет лето:
бежим и окрутим тебя с Настасьей… У нее положено, коль не
за тебя, ни
за кого нейти… И жених приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал… Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет!
Доброго настроения ее духа нимало не испортила даже откровенность Жозефа, который, наконец, решился признаться
сестре, что он прогусарил ее деньгами, но только уже не оправдывался тем, что его обокрали, как он думал сказать прежде, а прямо открылся, что, переехав границу, куда должен был
бежать от преследования
за дуэль, он в первом же городе попал на большую игру и, желая поправить трудные обстоятельства, рискнул, и сначала очень много выиграл, но увлекся, не умел вовремя забастовать и проигрался в пух.
Миша под секретом рассказал это Володе, Володя без всякого секрета — старшим братьям, а те с хохотом
побежали к Варваре Владимировне и девочкам и сообщили о моих видах на Машу. И вдруг — о радость! — оказалось: после чая Маша сказала
сестре Оле, что, когда будет большая, непременно выйдет замуж
за меня.
Сестры побежали за Гречихиным и шепнули ему, чтоб он снял фуражку. К генералу подлетел один из прикомандированных и, вытянувшись в струнку, отрапортовал...
Если бы Бобка мог надеть шапку-невидимку и проследить в ней
за убежавшим от него в лесу Митькой, то он увидел бы, что после их ссоры его босоногий приятель
побежал не на хутор, а в лесной домик к Мае, к которой являлся ежедневно с рассказами про них, хуторских барчат. Выслушав Митьку, Мая
побежала в чащу, где находился маленький Бобка, и перед ним, как прежде перед его
сестрой Лидочкой, разыграла из себя фею.
Ее-то, если припомнит читатель, и видел горбун идущею по Кулибинскому мостику и, приняв, вследствие ее сходства с
сестрой,
за призрак похороненной им убитой девушки, в паническом страхе
бежал в сторожку.
Брат Паши, Василий Антонов, молодой парень, лет девятнадцати, находился поваренком в графской кухне. Он увидал в окно, что
сестра его
побежала растрепанная по направлению к Волхову. «Что-нибудь, да не ладно!» — подумал он и погнался
за ней.